— Почему? — поинтересовался я.

— Слишком много «нарков» [20]  развелось — федеральных, штатских, местных. У них теперь есть вертолеты и служба слежения. Не то что в Мексике, где всем наплевать, что у тебя растет.

Где-то неподалеку послышалась стрельба. Никто и ухом не повел.

— Что это может быть? — встрепенулся я.

— Олли, — успокоил меня Даррел. — Преследует опоссума. Он надевает очки ночного видения, берет свою «М-16» и бродит — высматривает дичь. У него это называется «охотой за болваном».

Я благополучно проиграл три сдачи подряд и счел, что самое время удалиться.

После долгой проволочки Верховный суд Миссисипи утвердил наконец приговор Дэнни Пэджиту. Четырьмя месяцами раньше суд шестью голосами против трех постановил оставить приговор в силе, но Люсьен Уилбенкс подал прошение о вторичном слушании дела, которое было принято. Гарри Рекс предвидел осложнения.

Дело слушалось заново, и почти через два года после первичного вынесения приговора суд наконец завершил дело, окончательно утвердив приговор пятью голосами против четырех.

Дополнительный «раскольник» купился на крикливые уверения Люсьена, будто Эрни Гэддису была дана слишком большая воля и он злоупотреблял ею при проведении перекрестных допросов. Имея возможность задавать вопросы о присутствии детей при изнасиловании Роды, Эрни якобы повлиял на непредвзятость присяжных, убедив их в существовании фактов, коим не было подтверждений.

Гарри Рекс, который по моей просьбе внимательно отслеживал рассмотрение апелляции на всех этапах, высказывал опасения, что аргументы Уилбенкса могут быть сочтены законными. Если бы пять судей поверили ему, дело было бы возвращено на пересмотр в Клэнтон. С одной стороны, новый процесс пошел бы газете на пользу. С другой — мне не хотелось, чтобы Пэджиты снова выползли со своего острова и начали шнырять по Клэнтону, сея беду.

Но в конце концов лишь четверо судей проголосовали за пересмотр, и в деле была поставлена точка. Я поместил на фасаде «Таймс» сообщение об этой хорошей новости и надеялся, что больше никогда не услышу имени Дэнни Пэджита.

Часть третья

Глава 31

Через пять лет и два месяца после того, как Лестер Кламп-старший и Лестер Кламп-младший впервые ступили на порог дома Хокутов, реконструкция была завершена. Моим испытаниям пришел конец, и результат оказался превосходным.

Решив принять неторопливый темп подрядчиков, я настроился ждать и принялся усердно поднимать тираж газеты. Дважды за последний год продолжавшейся реконструкции я неблагоразумно попытался жить в доме посреди строительного мусора. Пыль, запах краски, заваленные коридоры, перепады электрического напряжения и перебои с горячей водой, а также отсутствие отопления и кондиционирования меня мало смущали, но к грохоту отбойного молотка и визжанию пилы с утра пораньше я привыкнуть так и не смог. Моих работников нельзя было назвать ранними пташками, что, как я выяснил, для людей их профессии необычно, но не позже половины девятого они все же начинали работать. А я любил поспать до десяти. Никакие договоренности на этот счет не действовали, и после парочки попыток жить в большом доме я шнырял через дорожку и возвращался в свою квартиру, где было намного тише.

Только раз за все пять лет я не смог вовремя расплатиться с Клампами. Брать кредит на ремонт мне не хотелось, несмотря на то что Стэн Аткавадж всегда был готов мне его предоставить. Каждую пятницу в конце дня мы садились с Лестером-старшим, обычно за сколоченный из необтесанных досок стол-времянку в вестибюле, и за холодным пивком подсчитывали стоимость произведенных за неделю работ и израсходованных материалов, потом прибавляли десять процентов, и я выписывал ему чек. Я аккуратно подшивал все его отчетные документы и первые два года каждую неделю подводил общий итог расходов. Однако потом перестал это делать: не хотел даже знать, во что мне все это обходится.

Строительство разоряло меня, но я не особенно волновался. Труба, по которой поступали деньги, не была запаяна; я балансировал на грани неплатежеспособности, однако избежал падения в пропасть и вот теперь мог снова начать кое-что копить.

Зато у меня появилось нечто великолепное, что я мог демонстрировать как итог затраченных усилий, времени и средств. Дом был построен в 1900 году доктором Майлсом Хокутом в викторианском стиле: с двускатной остроконечной крышей, башенкой, поднимавшейся от первого до четвертого этажа, и широкими крытыми верандами, опоясывавшими его с двух сторон. Много лет Хокуты красили дом в голубой или желтый цвета, в одном месте мистер Кламп обнаружил даже ярко-красный фрагмент под тремя позднейшими слоями краски. Я остановился на более спокойном варианте: бело-бежевый со светло-коричневой отделкой. Снаружи дом выглядел теперь весьма скромным викторианским сооружением, но у меня впереди были годы, чтобы украсить его.

Внутри полы из сосновой древесины теплых тонов были восстановлены в былой красе на всех этажах. Мы убрали некоторые стены, сделав комнаты и холлы просторнее. Клампам пришлось полностью разрушить старую кухню и построить новую. Камин в гостиной из-за безжалостного грохота отбойного молотка рухнул, его тоже пришлось класть заново. Библиотеку я превратил в открытое помещение с арками и снес еще несколько стен, чтобы из главного холла вдали просматривалась кухня. И повсюду прорезал дополнительные окна, поскольку в старом виде дом напоминал пещеру.

Мистер Кламп признался, что никогда не пробовал шампанского, и с восторгом согласился выпить его со мной на боковой веранде в ознаменование окончания работ. Я вручил ему чек — как надеялся, последний, — мы пожали друг другу руки, Уайли Мик сфотографировал нас на память, и мы с хлопком открыли бутылку.

Многие комнаты оставались пустыми; чтобы должным образом обставить дом, требовались годы и кто-нибудь, у кого было куда больше вкуса и знаний по этой части, чем у меня. Но и полупустой, дом производил впечатление. Теперь следовало устроить прием!

Я взял у Стэна две тысячи, заказал в Мемфисе вино и шампанское, в Тьюпело нашел подходящего поставщика провизии. (Единственный клэнтонский поставщик специализировался на ребрышках и соме, а мне хотелось чего-нибудь классом повыше.)

Список приглашенных — триста персон — включал всех, кого я знал в Клэнтоне, и некоторых из тех, с кем лично знаком не был. Неофициально он сложился из всех тех, кто на протяжении последних пяти лет слышал от меня: «Как только ремонт закончится, устроим грандиозную вечеринку». Пригласил я, конечно, Би-Би и трех ее подруг из Мемфиса. Отца я тоже приглашал, но он был слишком озабочен инфляцией и состоянием рынка ценных бумаг. Я позвал мисс Калли с Исавом, преподобного Терстона Смолла, Клода, трех служащих суда, двух школьных учителей, помощника баскетбольного тренера, кассира из банка и недавно появившегося в городе нового адвоката. Итого двенадцать черных. Я позвал бы больше, если бы был знаком еще с кем-нибудь, потому что решил устроить первый в Клэнтоне «десегрегированный» прием.

Гарри Рекс приволок самогон и огромное блюдо потрохов, чем едва не испортил праздник. Бабба Крокет и его команда прибыли обкуренные и готовые к вечеринке. Мистер Митло, разумеется, оказался единственным гостем в смокинге. Пистон появился и вскоре был замечен покидающим дом через черный ход с сумкой, набитой дорогостоящими продуктами. Вуди Гейтс и «Кантри бойз» несколько часов подряд развлекали публику на боковой веранде. Клампы явились в сопровождении всех своих рабочих; для них это был звездный час, и я позаботился, чтобы они насладились триумфом в полной мере. Люсьен Уилбенкс приехал с опозданием и тут же вступил в горячую полемику с сенатором Тео Мортоном, чья жена Рекс Элла любезно заверила меня, что это самый великолепный прием, какой она видела в Клэнтоне за последние двадцать лет. Заехал наш новый шериф Трайс Макнэт с несколькими своими помощниками в форме. (Ти-Ар Мередит за год до того скончался от рака прямой кишки.) Один из моих любимых персонажей, судья Рубен В. Этли, собрал в холле большую аудиторию красочными рассказами о докторе Майлсе Хокуте. Преподобный Миллард Старк из Первой баптистской церкви побыл всего минут десять и тихонько ускользнул, увидев, что подали спиртное. Зато преподобный Каргроув из Первой пресвитерианской церкви был замечен пьющим шампанское, которое ему, судя по всему, очень нравилось. Бэгги уснул в спальне на третьем этаже, где я и нашел его на следующий день. Близнецы Стьюки, владельцы магазина скобяных товаров, явились в одинаковых новеньких, с иголочки, комбинезонах. Им было по семьдесят, они жили вместе, никогда не состояли в браке и никогда не снимали рабочих комбинезонов. В разосланных мной приглашениях ограничений по части одежды не было, там упоминалось, что «форма одежды свободная».